Южный Урал, № 11 - Яков Вохменцев

Все на виду в этом городе: круто спускающиеся с гор улицы; лежащие наклонно дворы и огороды; расположенные друг над другом дома. Хорошо видны самые далекие окраины. Там дома совсем маленькие.

Завдят входит в прохладный, тихий вестибюль.

Секретарь приемной комиссии, молоденькая девушка, держится подчеркнуто серьезно, документы читает внимательно. Завдят следит за выражением ее лица так напряженно, словно у него в документах ошибка и вот-вот это должно обнаружиться.

К столу один за другим подходят поступающие в институт. Девушка просматривает документы и записывает фамилии в большой список.

Через полчаса появляется завуч. Совсем еще молодой, в потертом военном кителе без погон, он быстро проходит к себе в кабинет. Девушка срывается с места и спешит за ним.

Скоро они возвращаются, и завуч окидывает всех испытующим взглядом:

— Кто здесь с серебряной медалью?

Ганеев встает и делает шаг вперед:

— Я с серебряной медалью.

— Вы? — Завуч идет к Ганееву, улыбаясь и вглядываясь в него. — Молодец! Поздравляю! Зачислим вас без экзаменов.

Завуч еще раз поздравляет Ганеева, пожимает руку и торопливо уходит. Покрасневший, растерянный Ганеев смотрит ему вслед и невпопад отвечает на вопросы девушки.

Секретарь поглядывает на него с уважением: трудно, наверное, получить серебряную медаль, да еще в вечерней школе!

Когда все оформлено, Ганеев выходит в гулкий пустой коридор. Он вытирает пот со лба. Ну, теперь все хорошо! Он — студент-заочник. Зачислен без экзаменов. Все-таки здорово получилось, а?

С широкого крыльца он вновь осматривает Златоуст. Но почему-то все выглядит по-иному: и улицы, и дома, и огороды. Как будто солнце засветило ярче, воздух стал прозрачней. Неужели все в природе посветлело от того, что у него, Завдята, так хорошо все получилось?

Зачислен без экзаменов! Чувство облегчения и свободы охватывает наладчика. Только теперь он со всей остротой ощущает, какой тяжелый груз лежал у него на плечах все это время. Даже делать как-то вдруг стало нечего, торопиться некуда — езжай себе спокойненько домой, работай и жди, когда институт пришлет материалы.

Надо домой, поскорее домой!

3

Завдят идет на смену.

В глубине долины лежит завод. За заводом, до самого горизонта, волна за волной тянутся горные хребты — темнозеленые вблизи и подернутые синей дымкой вдали. Над хребтами высоко в голубом небе плывет громадное и единственное облако. Лучи утреннего солнца окрасили его верх в нежный золотистый цвет, а низ темен, как бы залит свинцом.

Завдят смотрит на запад, туда, откуда приплыло облако, Таганая не видно — далековато все-таки. И Златоуст, конечно, не видно — закрыт он синими волнами горных хребтов. Да, там, в Златоусте, теперь его будущее, его инженерский диплом. Может быть, в приемной комнате секретарь уже собирает для него первую посылку: программы, методические указания. Знает ли она, как он волнуется здесь, ожидая этого пакета?

Вздохнув, Завдят переводит взгляд вниз, на долину.

Завод лежит перед ним, как на ладони. Видны его магистрали, его красные кирпичные корпуса. Глаза Завдята отыскивают среди сверкающих на солнце стеклянных крыш одну — крышу цеха нормалей. Вот он, родной цех, длинное приземистое здание, похожее на барак. По горбатой кровле ходят рабочие — ремонтируют кровлю, готовят цех к зиме. Это хорошо! Начальник цеха Борис Федорович Никитин добился, чтобы во-время начали ремонт.

И заботы, будничные заботы обступают Завдята со всех сторон.

По пологой улице Завдят спускается с горы. В тесной толпе рабочих он спешит к цеху.

Цех нормалей — невидный цех. О нем мало разговоров на заводе — больше говорят о главном конвейере, где собирают грузовики, о моторном корпусе, о литейном, где отливают детали машин. А в цехе нормалей делают маленькие незаметные совсем детали — болты и гайки. Да, только болты и гайки, которые здесь называют нормалями, а сборщики на конвейерах — крепежным материалом.

Гаек и болтов заводу нужны многие миллионы. Присмотритесь к грузовой автомашине — вы увидите, что чуть не вся она скреплена болтами и гайками. Круглые шляпки болтов и граненые головки гаек видны всюду: на кузове и кабине, на раме и колесах, на моторе и осях. На каждую машину идет больше тысячи гаек самых разных по величине — крошечных и больших, с кулак, — самых причудливых форм.

Кажется, пустяковое дело — болт и гайка. Но когда их нужно сделать миллионы, — тогда это дело нешуточное! Занимаются им сотни рабочих, поставлены на эту работу сотни станков, и не простых, а сложных — автоматов и полуавтоматов.

И если не выдать хоть десяток самых крошечных гаек на конвейеры, где собирают оси, рули, кузова, кабины, моторы и всю машину целиком, — сборка остановится. Тотчас же в цех нормалей побегут злые и встревоженные гонцы: почему нет гайки номер такой-то? Цех приходит в волнение. Рабочего, который выпускает гайку номер такой-то, окружают сердитые, взволнованные люди. И разговор идет резкий и крутой…

Впрочем, такие случаи в цехе нормалей бывают довольно редко. Цех передовой: в кабинете Бориса Федоровича висит Красное переходящее знамя победителей социалистического соревнования. Это значит, что весь коллектив работает хорошо и снабжает крепежным материалом сборщиков в избытке.

В том, что цех передовой и вот уже много месяцев здесь хранится переходящее знамя, немалая заслуга наладчиков. Наладчик станков! Мало еще знают об этих людях, об этой профессии. Незаметная она еще у нас. А если подумать, то эта профессия — с большим будущим. Наладчик по существу — рабочий будущего.

Недавно Завдят видел в «Правде» снимок автоматической станочной линии. Стоит длинный ряд работающих станков, их почти столько же, сколько в цехе Завдята, но нигде не видно людей. Оказывается, обслуживают линию всего один-двое рабочих — наладчики. А в Москве уже есть завод, на котором все делается автоматически. Автоматы сами плавят металл, сами отливают важнейшие детали автомобильного мотора — поршни, обтачивают, рассверливают, шлифуют их и, наконец, завертывают в бумагу и упаковывают в ящики. Кто обслуживает этот завод? Ясно, наладчики.

Пока еще автоматических заводов, цехов, станочных линий мало. Но со временем их станет неизмеримо больше, и тогда рабочих с высшим образованием будет много…

Так раздумывал Завдят о будущем своей профессии. И не только раздумывал — он готовился к тому, чтобы стать настоящим рабочим будущего. С этой целью он поехал в Златоуст, начал заочно учиться в Московском политехническом институте. Ганеев любит станки, любит возиться с ними и знает, что без инженерных знаний он никогда не сможет понимать их, стать их настоящим хозяином.

Недостаток знаний он ощущает уже сейчас. Даже теперь цех нормалей чем-то напоминает завод-автомат. Станков много, а рабочих не так уж много, десятки. У некоторых станков совсем никого не видно. Станок работает, рокочет, одна за другой падают в железное корытце обработанные гайки и болты. Подойдет иногда работница, высыплет в бункер заготовки гаек, осмотрит его и уйдет к другим станкам, займется другим делом. Это работает станок-автомат.

Вот другой станок, огромный, как трактор. К нему приставлены шесть длинных труб. В трубы вставляют металлические штанги длиною в несколько метров. Рабочий включает станок и уходит, а станок сам понемногу втягивает в себя каждую из этих штанг, обрабатывает на ее конце гайку, отрезает ее, выбрасывает в железное корытце. Это тоже станок-автомат.

Но есть и такие станки, при которых рабочий должен находиться неотлучно. У него немного дела — он вставляет и вынимает по одной детали. И все же такие станки уже называются полуавтоматами.

К одному из таких гайконарезных полуавтоматов и направляется Завдят Ганеев.

4

Цех нормалей представляет из себя длинный и широкий зал. В середине его в два ряда идут колонны, подпирая высокий потолок. Колонны и промежутки между ними пестрым-пестры от множества плакатов, лозунгов, стенных газет, всяческих бюллетеней и красочных графиков.

Между колоннами оставлен широкий проезд для электрокаров и грузовиков-тягачей. По ту и по эту сторону проезда сплошь, в несколько рядов, стоят станки. Каких только здесь нет станков! Токарные, сверлильные, нарезные, фрезерные, шлифовальные, большие и маленькие, старые и новые.

Каждый станок Ганеев знает до мельчайших деталей. Знает, когда станок появился в цехе, в каком состоянии его механизм, какой у него «характер», какие у него капризы. Он любит и умеет быстро и точно настраивать станок, чтобы он выпускал болты и гайки нужных размеров.

И теперь, появившись в цехе, он окидывает станки любовным долгим взглядом. Станки разговаривают на разных языках, словно приветствуя Завдята, своего хозяина.